«Родился я в округе Монро, штат Западная Виргиния, в нескольких милях от Юниона, штат Западная Виргиния, 15 января 1852 года. Мы жили на ферме мастера Джона Александера, он был хороший хозяин. Все, что хотел от нас мастер Джон — это чтобы мы много работали, а мы и работали, поэтому на нашей плантации не было никаких проблем. Не помню, чтобы кого-нибудь пороли или еще как-то плохо обращались. Помню, что кто-то из соседей жаловался, что их притесняли, но больше ничего не помню, я ведь еще маленький тогда был.

На ферме мастера Джона был скот, и я доил коров. Это, как вы знаете, дело нетрудное, так что я все время занимался дойкой и держался подальше от тяжелой работы. Еще мне нравилось собирать ягоды, это тоже было просто, так что я часто это делал.

Нет, денег я в глаза не видал, пока не перебрался в Галлиполис уже после войны. А мне так нравится, как они звенят; всякий раз, как у меня два цента заведутся, я давай ими звенеть.

Еды у нас было много, и хорошей — фасоль, кукуруза, картошка, дыни, из кукурузы делали пудинг и хлеб, а пшеничную муку мы нечасто видели. Да, мэм, у нас водились кролики, индейки, фазаны, ну и рыба, и папа на них охотился с ружьем.

Еще помню из тех времен, как делали сахар из кленового сока, обычно ночью, и жгли известняк. Да, я помогал управляться с патокой и постоянно думал о печенье, окороке, кукурузном хлебе, ну и о патоке.

Мы жили в хижине у мастера Джона. В ней почти ничего не было, но мама держала ее в идеальной чистоте. Я прямо как сейчас вижу этот очаг с большими бревнами и чувствую запах вкусной еды, мама все готовила в железных кастрюлях и сковородках. Вся готовка и обогрев, все это было на дровах, я не видел ни куска угля все то время, что там жил. Мы запасали очень много дров за две недели перед Рождеством, потом всю эту кучу рубили, и тогда все, можно было отдыхать.

Мы все носили джинсовую одежду, просто штаны и куртки. Летом дети ходили босиком, но зимой у всех была обувь.

Мастер Джон с семьей жили в большом красивом кирпичном доме. У мастера Джона были дети — мисс Бетти, мисс Энн, и были еще мастер Майк и мастер Джон. Мастер Джон был такой немного избалованный. Он потом пошел на войну, но сбежал из Харперс-Ферри и вернулся домой, напуганный до смерти. Он раздобыл себе костыли и больше на войну не ходил. Еще была старая миссис Кимбертон — бабушка. Она была себе на уме, но очень даже добрая, как и хозяйские дети.

У мастера Джона было около 20 рабов, так что нам всем было не так уж и тяжело. Я как сейчас вижу наши старые сноповязалки и бороны. Сейчас, конечно, смешно было бы их использовать.

Я всегда вставал в четыре утра, чтобы загнать коров, и никогда не торопил их, потому что им нужно время.

Поездки тогда были очень медленные. Ездить можно было только на воловьей упряжке, ну или на лошади. У нас особо не было времени куда-то ездить. И у нас был слишком хороший хозяин, чтобы даже подумать о побеге.

В моей семье никто не умел читать и писать. Я научился после того, как перебрался на север, в Огайо. Это было самое сложное, с чем мне удалось справиться в жизни, но когда я научился, я был самым счастливым человеком в мире.

Мы ходили в воскресную школу и в гости друг другу. Да, мэм, по воскресеньям мы тоже работали, а если оставалось свободное время, то ходили в гости. По субботам у нас бывало веселье, танцевали, пока свечка не догорит. Кроме свечек, у нас для освещения никогда ничего не было.

Помню, один из соседских парней попытался сбежать, но его поймали патрульные, привезли обратно, и ему, конечно, за это досталось. И после той истории я выбросил из головы любые мысли о побеге. Эти патрульные нас вечно держали в страхе. Один парень, по имени Генри Джоунз, убежал и пробрался куда-то на Север, его так и не поймали. Мы все, конечно, были ужасно рады, что у него получилось.

Ночью из хижин выходить было нельзя. Но иногда парни постарше выбирались, брали лошадей и ехали кататься. Если б мастер Джон их поймал, было бы очень плохо, но парням хотелось повеселиться. Помню, я однажды слышал от стариков, как один хозяин наказал черных парней за какую-то провинность. Он заставил их откусывать головы гусеницам табачного бражника. Я бы лучше на порку согласился.

На Рождество мы развлекались с хлопушками и пили бренди. Это был единственный день, когда мы не работали. Субботними вечерами мы отливали свечи, это было неплохое занятие.

Самый счастливый день моей жизни настал, когда появился капитан Типтон, солдат-янки, и сказал нам, что война закончилась, а мы свободны. Капитан Типтон сказал: «Мы для вас это и сделали, парни». Мы не заставили себя долго ждать.

Мы поехали в Льюисбург и потом в Чарльстон на повозке, а там сели на корабль, «Генерал Крукс», и он нас доставил в Галлиполис в 1865 году. Берег Огайо был очень красивый. Я, конечно, очень благодарен мистеру Линкольну за то, что он для нас сделал, а что я думаю о Джеффе Дэвисе, я лучше не буду говорить.

Вот так мир и устроен, в нем много хорошего и много плохого».